Название: Вместе теплей
Автор: Vatashi va des
Бета: Love-Ri
Жанр: яой, романс, агнст
Рейтинг: R наверное
Предупреждение: ООС
Хищное тело черного kawasaki* с воем летит по ночному Токио. Безумие огней рекламы, неоновых вывесок, витрин и фонарей сливается в один сверкающий тоннель, тянущийся в бесконечность. Быстрей, быстрей, еще быстрей… Вой полицейских сирен за спиной. Встречный воздух приобретает твердость камня, норовит вышибить, вырвать хрупкое человеческое существо из объятий стального зверя, швырнуть на землю, размазать по асфальтовому покрытию дороги… Безумие скорости – чтобы спастись от безумия жизни. Да и можно ли назвать это жизнью? Это каждодневное, еженощное умирание. С каждым взглядом на беззаботных посетителей магазина, выбирающих букеты, с каждой каплей крови, срывающейся со сверкающих когтей багнаков. С пониманием, что у него никогда не было друга и осознанием, что уже никогда не будет, потому что тот, кого он считал самым близким, самым лучшим, самым… лежит перед ним сломанной куклой, а на лице остывают капли его крови.
Холодно. Как же холодно…
- Где ты был? До тебя опять было не дозвониться!
Ая, как всегда, в своем репертуаре: брезгливо поджатые губы, гневно трепещущие крылья носа, маска ледяного равнодушия на бледном лице.
- На скорости 110 миль в час** опасно отвечать на звонки мобильного телефона.
- Собирайся, у нас миссия. Через час выходим, все подробности у Цукиено.
Все как всегда: развязное самолюбование Балинеза, показное дружелюбие и тщательно скрываемая расчетливость в глазах Бомбейца, равнодушие и мертвый голос Абиссинца. И как всегда наивный и неуклюжий Сибиряк покраснеет от шуточки Кудо, виновато улыбнется малышу Оми, кивнет Ае и дисциплинировано пойдет готовиться к миссии, сделав вид, что искренне верит в необходимость очистить мир от очередных Тварей Тьмы. Так же как кивал Манкс, не отводя взгляда от ее любопытного личика и сохраняя в глазах веру в непогрешимость решений Критикер, когда она выдавала ему «персональное» задание на убийство Казе. Ты ведь знала, кто он для меня, знала, стерва, и жадно ловила на моем лице малейшие признаки боли, неверия, протеста… Очередная проверка на вшивость, то есть на верность организации. С того дня я и начал умирать, с каждой каплей крови, пролитой во имя высшей справедливости, с каждым глотком отравленного запахом смерти воздуха. Высшая справедливость, что это? Разве можно бороться со злом, совершая зло и множа его многократно? Сколько жен, матерей и детей потеряли своих любимых, которые всего лишь выполняли свою работу, охраняя важную шишку, являющуюся нашей очередной целью? Ничего личного, ребята, ничего личного – всего лишь работа. Работа убивать.
Перчатки с выкидными лезвиями, кожаная куртка, тяжелые армейские ботинки, старые джинсы, с которых уже не отстирываются пятна крови и теплый свитер, завязанный рукавами на поясе. Холодно…
- Сибиряк, справа от тебя за поворотом трое охранников, направляются в твою сторону.
- Понял.
Когда первый показывается из-за поворота, он уже обречен. Стремительный взмах рукой и веер кровавых брызг расцвечивает воздух алой радугой смерти. Резкий поворот, уйти с прицела, бросок вперед, взрезая горло второго и, резко поднырнув под руку с пистолетом, вонзить когти туда, где заканчивается бронежилет и начинается мягкая беззащитная плоть. Резко дернуть руку вверх, обрывая еще одну жизнь, сморгнуть алые капли с ресниц, довольно улыбнувшись, слизать чужую кровь с губ и застыть от ужаса. Во что я превращаюсь? Только что я плыл на волнах эйфории, восхищался красотой льющейся фонтаном темно-алой жидкости, да у меня стоит, словно передо мной не трупы, а полуголые призывно извивающиеся красотки. Судорожно сглатываю и ощущаю в горле тяжелый металлический вкус крови. Когда рвотные позывы успокаиваются, я обхватываю свои плечи руками в тщетной попытке подавить озноб. Почему мне так холодно?
- Хидака, из-за тебя мы чуть не провалили миссию. Что ты там устроил?
- Кен-кун, может ты заболел? Ты хорошо себя чувствуешь?
- Да он, видать, перед миссией успел напиться, а Ая его тепленького с собой потащил, не обратив внимания.
- Йоджи-кун, не выдумывай, Кен не такой. Ничем от него не пахло…
- Хидака, я жду твоих объяснений.
Это мои так называемые соратники и друзья, единственная семья, которая мне теперь положена. Когда я хотел бросить все и уехать с любимой, они очень доступно объяснили мне, что нормальная жизнь больше не для меня.
- Я, наверное, съел что-то несвежее, отравился. Ая, могу я пойти в свою комнату, пока совсем не свалился?
- Кен-кун, ты такой бледный. Ая, помоги ему дойти до комнаты.
Ая брезгливо дергает плечом.
- Оми, разве ты не знаешь, что наша недотрога не позволяет к себе прикасаться даже для перевязки.
Йоджи насмешливо фыркает и, показав средний палец злобно уставившемуся на него Ае, закидывает мою руку к себе на плечо и тащит вверх по лестнице.
Мешком падаю на кровать, не снимая ботинок, и тяну на себя одеяло. Хлопает дверь.
Мы все здесь заложники судьбы. Каждый живет своим прошлым, тоской по несбывшимся надеждам, каждого из нас гложет боль, мы ненавидим себя и друг друга, но делаем вид, что все нормально. И все же я не могу сказать им, что сегодня я, наконец, понял, отчего на губах одного из наших вечных противников – Фарфарелло – появляется так пугавшая меня раньше улыбка. Мы считали его безумцем и психопатом, боялись и ненавидели, а сегодня я сам улыбался точно так же. Я кутаюсь в одеяло, не снимая одежду, но дрожь никак не проходит. Я так замерз.
Оказывается, жить одним днем не так уж и сложно. Просто надо дышать, ходить, говорить и иногда улыбаться. Ах, да, забыл: главное – не показывать окружающим, что ты медленно, но верно превращаешься в чудовище. Я не хочу им становиться, не хочу однажды увидеть на лицах товарищей страх и отвращение, но теперь я знаю выход: надо просто промедлить, не успеть увернуться, и все закончится. Сегодня красивая ночь, тихая, безлунная. Низкое небо готово вот-вот разродиться дождем или первым снегом. Изо рта морозным облачком вырывается пар – кажется, это все-таки будет снег. Пускай, так будет еще красивее. Я решил, что это должно случиться сегодня. Миссия проста: зайти в здание, нейтрализовать охрану (всего 15 человек), заставить очередного бизнесмена, наживающего свои миллионы неправедным путем, освободить этот мир от своего присутствия. Ребята справятся и без меня, я только уполовиню охрану, чтоб им меньше досталось.
- Ксо! Здесь Шварц! – шипит в гарнитуре сочащийся ненавистью и страхом голосок Оми.
Вот ублюдки, и здесь сумели подгадить – такую ночь испортили.
- Отходим, - командует Фудзимия.
Отлично, видимо, не все еще потеряно. Убеждаюсь, что ребята покинули здание и выключаю свой передатчик. Не надо им слышать, как я буду умирать. Ну же, Удача, моя прекрасная леди, ты хранила меня от смерти все эти годы, так исполни мой последний каприз – пошли мне встречу с моим проклятьем, дай мне еще раз увидеть его безумную улыбку. Может быть, хоть она согреет меня.
Вот и ты: мой враг, мой страх, тот, на кого я становлюсь похож все сильнее с каждым прожитым днем, с каждой бессонной ночью; тот, чья улыбка меня больше не пугает, тот, встречи с кем я сегодня жажду, как влюбленная со своим кумиром. Твои белые седые волосы ни с чем не спутаешь, а в единственном желтом глазу светится такое знакомое и понятное безумие. Одна единственная заминка – и в моей ладони торчит тонкий стилет, намертво прибив её к деревянной стене, а вторая зажата крепкой рукой. Наши пальцы сплетены меж собой, словно пальцы любовников, лицо ласкает остро отточенная сталь, сердце гулко колотится о ребра.
- Молись, божий агнец, ибо ужасна участь твоя.
Все-таки, какой у него, оказывается, приятный голос, и лицо совсем молодое – наверное, мой ровесник. Радостно оскаливаюсь в ответ.
- Я не верю в твоего Бога, и не молюсь другим богам. А насчет моей участи – что может быть ужаснее жизни?
- Ты прав, мне нравится твое настроение…
Он отводит руку с ножом для замаха, но вместо того, чтобы нанести удар, неожиданно всаживает нож рядом с моей шеей – одно неосторожное движение и тонкая жилка на ней будет перерезана, открывая влаге жизни дорогу наружу. Артериальная кровь темно-синяя, лишь попадая на воздух она вспыхивает алым огнем, расцветает как экзотический цветок, соприкасаясь с кислородом, заставляя заворожено смотреть, как она выплескивается в такт затухающим ударам сердца. Одно движение, но его не дают сделать вцепившиеся в подбородок бледные пальцы.
- Нет, котенок. Noli esse justus multum, neque plus sapias quam necesse est, ne obstupescas?
- Извини, благочестивые сестры в приюте так и не смогли вбить в мою голову латынь.
- Не предавайся греху и не будь безумен: зачем тебе умирать не в свое время?
- А кто сказал, что это время не мое?
- Я.
Тонкие невообразимо горячие губы прижимаются к моему открытому для возражений рту, чужой язык властно врывается внутрь, словно упоенный азартом боя солдат в захваченный город. А тело, уже готовящееся отдаться в холодные объятия смерти, внезапно вспоминает, что оно еще живое, и отзывается приливом желания. «Глупое, зачем ты напоминаешь мне о радостях жизни, когда смерть уже целует тебя в пересохшие губы?» - кричит разум. Но тело уже почувствовало живительный жар, исходящий от того, кто представляется разуму посланником небытия, и оно отвечает, отвечает страстно, неистово, желая вобрать в себя этот жар до капельки, согреться им.
- Ох, котенок... – хрипло бормочет беловолосый, отрывая губы от моего рта лишь для того, чтобы тут же впиться ими в шею.
Шикарнейшие будут засосы, если останусь жив. Правую руку терзает боль от пронзившего ее ножа, но что значит какая-то боль перед желанием согреться, прогнать ледяной холод из жил?
- Еще… – Неужели это из моего горла вырывается придушенный полувздох-полувсхлип?
А проворные пальцы уже расстегивают на мне одежду – благо с молниями возиться не надо – вжик и готово. Моя рука вцепляется в короткий ежик седых волос. Куда успела подеваться моя перчатка? А, не важно. Важны лишь сводящие с ума укусы острых зубов там, где шея переходит в плечи, ладонь, сомкнувшаяся на налитом желанием члене, живительное тепло прижимающегося тела. Мгновение дезориентации – и мое лицо оказывается прижато к предплечью правой руки, а внутрь проникают смоченные слюной чужие пальцы. Немного страшно, но тело требует чего-то большего, бесстыдно выгибает спину, оттопыривает зад, подается назад, следом за ускользающим от него теплом.
- Тише, тише маленький, – ласково шепчет в ухо чуть хрипловатый голос. – Я не хочу тебя сломать, лучше я оставлю тебя себе. И где-то глубоко внутри начинает оттаивать мерзлый ком льда.
- Почему?
Его пронзительный желтый глаз смотрит на меня тепло и понимающе, ему не нужно уточнять, что я имею ввиду – он все знает и так.
- Ты тоже любовник Смерти. Как я. А значит, ты мой.
Я весело фыркаю.
- Какая-то логика в этом есть. И все же?
- Melius ergo est duos simul esse quam unum habent enim emolumentum societatis suae. Si unus ceciderit ab altero fulcietur vae soli quia cum ruerit non habet sublevantem. Et si dormierint duo fovebuntur mutuo unus quomodo calefiet?***
- А это что значит?
- Вместе теплей…
* марка мотоцикла
**примерно 180 км/ч
***Двоим лучше, нежели одному; потому что у них есть доброе вознаграждение в труде их: ибо если упадет один, то другой поднимет товарища своего. Но горе одному, когда упадет, а другого нет, который поднял бы его. Также, если лежат двое, то тепло им; а одному как согреться? (Экклезиаст, глава 4, стих 9-11)
Отредактировано Farfarello (2010-08-23 14:55:54)
